Главная страница | Пресс-центр | Пресса о компании

Субстанция независимости

Россия превратилась в своеобразную лекарственную колонию. Потребляемые препараты либо завозятся, либо изготавливаются из импортного сырья, субстанций, производимых в основном в Китае или Индии. Так ли это плохо в рамках глобального фармрынка? Прорыв в Поднебесную Золотой век отечественной фармакологии, в частности по производство субстанций, остался в СССР. Большинство заводов находилось на территории современной России. До 1992 года эти предприятия обеспечивали "первичным фармсырьем" не только советские республики, но и почти всю Восточную Европу. Выпуск готовых лекарственных средств в основном был сосредоточен на территориях стран Варшавского договора (ГДР, Венгрия, Чехословакия, Польша, Болгария) и социалистической Югославии (в первую очередь Словения и Сербия). После распада СССР экономические связи разрушились. Многие российские заводы по выпуску субстанций закрылись, а те, кто выжил, перепрофилировались на выпуск готовых лекарственных форм. "Мы практически полностью потеряли производство собственных субстанций. В период с 1992 по 2008 год объем их производства сократился в 18 раз. В 1992 году в России производили 272 наименования субстанций объемом в 17,5 тыс. условных тонн, что не только обеспечивало потребности производства препаратов в разных сегментах от 70 до 100%, но и позволяло экспортировать в дружественные страны. В настоящее время российская фармпромышленность использует не более 8 тыс. тонн в год, из которых, по разным данным, лишь 1-2 тыс. тонн поставляют отечественные производители",— говорит редактор фармацевтического портала Pharm-MedExpert.ru Иван Данилов. Случались и редкие прорывы. Так, в 2001 году группа "Фармавит" запустила в Ленинградской области завод "Фармсинтез" по производству высокотехнологичных лекарственных субстанций. Крупнейшим производителем субстанций в России сегодня является "Полисинтез" (Белгород), производящий меглумин, метионин, цитрат и гидроцитрат натрия, аскорбиновую, аминокапроновую и гамма-аминомасляную кислоты. Еще один лидер — "Бион" (Обнинск, Калужская обл.) — выпускает субстанции анестетиков, антиоксидантов, пептидных кардиологических, гемостатических, офтальмологических лекарственных средств. Но им приходится несладко. "Практически все крупные российские фармпроизводители при желании смогли бы заняться производством и экспортом субстанций. Но одним это не нужно — им выгоднее закупать за рубежом, другие, как, например, "Верофарм" и "Фармстандарт", производят субстанции в основном для себя и внутреннего рынка",— говорит Эльдар Вагабов. Эксперты считают, что внутренний массовый спрос можно вполне эффективно удовлетворять за счет импортных субстанций, но чтобы Россия не потеряла фармакологическую независимость, необходимо локализовать этап производства готовых лекарств на территории РФ. А чтобы обезопасить свои производства от бизнес-агрессии иностранных компаний на рынке субстанций, можно рассмотреть перспективу покупки какого-либо существующего мощного производственного актива в Индии или Китае. Мифология стоимости На российском фармрынке устойчиво живет миф о том, что многие талантливые ученые-биологи и химики, уехавшие несколько лет назад из России на Запад, готовы вернуться домой и помочь отечественной науке. В качестве примера приводятся громкие заявления некоторых известных ученых, которые периодически появляются в ведущих деловых российских газетах. В них звезды науки в открытых письмах президенту даже ставят условия своего возвращения. Но это в газетах. В жизни все гораздо хуже. Известные в научных кругах академики, члены-корреспонденты РАН и РАМН в приватных беседах признаются, что банально боятся выезда своих перспективных аспирантов на международные конференции: многие уезжают не на конференцию, а навсегда. Крупные фармацевтические концерны ведут в России охоту за молодыми талантами. Транснациональным гигантам есть что им предложить, пока российская фармнаука лежит в руинах. "Для ученого прежде всего важно наличие академической среды высокого уровня, а именно научных семинаров, возможности общаться с ведущими учеными (то есть наличие средств приглашать их для лекций и конференций),— пояснила научный исследователь Института биологической кибернетики (г. Тюбинген, ФРГ), кандидат биологических наук Оксана Ещенко.— Эпизодические выезды наших ученых на Запад (и часто на собственные средства), к сожалению, не выход". Ученых сейчас интересуют в первую очередь зарплата, позволяющая жить без необходимости подработки, современные лаборатории, дающие возможность заниматься экспериментальной наукой, и интересные проекты. Как правило, российские производители лекарств не инвестируют в инновационные разработки, поскольку у них на это нет средств. Сегодня средняя цена разработки одного нового препарата составляет $800 млн, и, по прогнозам, эта сумма в скором будущем перевалит за $1 млрд. Удовольствие создать оригинальный препарат стоит недешево. Сейчас в России начинают появляться проекты (правда, пока только на бумаге), которые свидетельствуют об интересе отраслевых инвесторов к лекарственным субстанциям. Причем интерес сосредоточен на выпуске инновационных или квазиинновационных компонентов. Например, компания "Диод" является монополистом по производству качественного дигидрокверцетина (природный биофлавоноид, содержится в смоле сибирской лиственницы, снижает вязкость крови, способствует повышению прочности и эластичности сосудов и капилляров, нормализует проницаемость сосудистой стенки) не только на отечественном рынке, но и в мире. Заключенные компанией контракты позволяют полагать, что "Диод" будет наращивать производство и отгрузку этой субстанции. "Если российский рынок лекарств на три четверти контролируется западными компаниями, то на рынке БАД ситуация обратная. Не случайно именно в этом сегменте продукция российских производителей весьма конкурентоспособна и востребована",— отметил аналитик ИК "Финам" Эльдар Вагабов. И в этом смысле российским компаниям можно развивать узко- или очень узкоспециализированную фармацевтику, например "сиротские" препараты — для лечения редких болезней. И выходить с этим предложением на мировой рынок. В различных препаратах стоимость субстанции может составлять 10-50% стоимости самого медикамента. По мнению опрошенных аналитиков, в ближайшее время на рынке субстанций будут преобладать две тенденции: их себестоимость будет падать, а качество — улучшаться. Стандарты будут расти благодаря научным разработкам, применению нанотехнологий и воздействию на вещество на молекулярном уровне. Своя ниша "Индия и Китай на протяжении последних лет проводят дальновидную политику по переносу на свою территорию иностранных производств. Результат налицо: эти страны стали основными мировыми площадками для производства лекарственных субстанций. Россияне достаточно настороженно относятся к китайской фармпродукции. Конечно, есть устойчивый стереотип, что все китайское — плохое. Это давно не так, но для того чтобы уничтожить эту негативную ассоциативную связь и завоевать доверие российского потребителя, китайцам придется основательно вложиться в рекламу и маркетинг. Но преодолеть зависимость от импортных препаратов и в первую очередь субстанций в настоящее время невозможно",— указывает гендиректор Национальной дистрибуторской компании Настасья Иванова. "Конкурировать с Индией или Китаем бессмысленно. Эти страны сумели занять свою нишу. Второй билет на этот рынок для России будет стоить очень дорого",— считает руководитель департамента маркетинговых исследований ЦМИ "Фармэксперт" Давид Мелик-Гусейнов. По его мнению, и не нужно пытаться этот второй билет заполучить. Нечеткие стандарты экологической безопасности позволяют штамповать в Индии и Китае фабрики по выпуску лекарственных субстанций. Потому фармпроизводство в этих странах считается грязным. Однако там есть и современные заводы, соответствующие международному стандарту качества GMP. То есть не стоит считать, что все субстанции китайского и индийского производства плохого качества. Как пояснила эксперт, "в этих странах действительно существуют крупные несертифицированные производства, поэтому качество некоторых субстанций вызывает определенные сомнения. Это важная проблема, поскольку качество импортных субстанций в России не исследуется должным образом. Когда Росздравнадзор выдает лицензии иностранным компаниям, ведомство проверяет документы на соответствие, но не проверяет производственные площадки". Формальная стратегия Справедливости ради надо сказать, что российское правительство пытается найти достойный ответ китайской экспансии лекарственных субстанций. На государственном уровне создана "Федеральная стратегия развития фармацевтической промышленности до 2020 года" ("Фарма-2020"), в которой одним из приоритетных направлений развития для отечественных фармкомпаний должна стать разработка и производство оригинальных препаратов. Планируется добиться к 2020 году того, чтобы продукция отечественных фармкомпаний на 80% состояла из инноваций и заняла большую часть внутреннего рынка. Речь идет о создании до 2020 года около 200 новых отечественных лекарственных препаратов. Первоочередной тактической задачей стратегии является также импортозамещение, что в течение ближайших пяти-семи лет должно позволить перераспределить рыночные доли между отечественными и зарубежными производителями и даже выровнять их. При этом, по мнению авторов "Фармы-2020", поставленные задачи вполне выполнимы, если объемы инвестиций в отрасль достигнут $200 млн в год, причем основную часть этих расходов должно будет взять на себя государство. Есть в стратегии и дополнительные меры, которые могли бы стимулировать приток в отрасль инвестиций. В частности, предлагается сформировать список препаратов, полный цикл производства которых будет налажен на территории нашей страны, утвердить механизм гарантированных закупок ряда препаратов в рамках тендеров, предусматривается возможность введения протекционистских мер для защиты отечественных производителей. Доктор экономических наук, профессор кафедры микроэкономики Финансовой академии АНДРЕЙ ЮДАНОВ не видит ничего дурного в том, что отечественная фармацевтика специализируется на выпуске готовых лекарственных форм. — Не кажется ли вам, что Россия превратилась в такую лекарственную колонию, в которой выпускаются только готовые лекарственные формы, а субстанции закупаются, исследования практически не проводятся? — Концентрация на выпуске готовых форм — это нормальная специализация развитой страны, субстанции для всего мира делают в Китае и Индии. Другой вопрос, какие ГЛС (по качеству, новизне и т. п.) производить. Мировая индустрия столкнулась с кризисом новых разработок, традиционные методы создания новых лекарств становятся все более затратными и малоэффективными. Но есть и признаки грядущей революции (нанотехнологической и генно-инженерной) — вопрос в том, когда она вырастет в силу, способную заменить традиционные лекарства, а не дополнить их в отдельных точках, как сейчас. Нашим фирмам (они малы и финансово слабы) без массированной господдержки на передний край новых разработок вырваться невозможно. Следовательно, на повестке дня стоит пока вопрос освоения узких ниш, эффективного копирования производства генериков. — Россия — страна генериков. Плохо ли это? — Это нормально, если говорить о производстве. И это плохо, если речь идет о потреблении, так как означает, что наша медицина медленно осваивает новейшие эффективные препараты. — Как бы вы могли прокомментировать высказывание некоторых экспертов о том, что $1 инвестиций в лекарства дает $6 в ВВП? В нем ничего не ясно. Куда инвестировать этот $1, кто его должен инвестировать, откуда, собственно, взялись именно $6, да и вообще как можно просчитать что-либо достоверно? — Я не любитель таких хлестких фраз. Здесь все гадательно, а цифры скорее создают иллюзию точности, чем ее реально вносят. В принципе страна выигрывает от инвестиций в фармацевтическое производство, поскольку эта отрасль дает большую добавленную стоимость, а кроме того, подтягивает химию, медицину и создает потенциал экспорта. Страна также выигрывает от роста затрат на медикаментозное обеспечение населения, хотя здесь скорее выигрыш в продолжительности жизни, чем напрямую рост ВВП. Но то, что пропорция именно 1:6... Это больше отдает рекламой или политпиаром, пусть и с благими намерениями — мол, вкладывайтесь в здоровье нации, это выгодно, чем наукой. — Как вы относитесь к такому мнению, что средства в медицину российское государство вкладывает неправильно, идут деньги не туда, поэтому рынок лекарств растет, а продолжительность жизни — нет, и это, соответственно, означает, что русская медицина бьет мимо цели? — Русская медицинская научная школа — одна из сильнейших в мире. Советская система здравоохранения не раз официально признавалась лучшей. А вот то, что "русская медицина бьет мимо", к сожалению, трудно оспорить (хотя справедливости ради надо отметить, что продолжительность жизни все-таки начала расти). Проблема, как она видится экономисту, состоит в том, что у нас на рынке нет игрока, который сочетал бы мотивированность с компетентностью. Пациент мотивирован, но некомпетентен. В итоге он лечится не тем, не идет к врачу вовремя и т. п. Врач компетентен, но не мотивирован "полностью выкладываться", так как слишком загружен, никак не поощряется за успехи и т. п. Наконец, финансирующие органы озабочены прежде всего тем, чтобы уложиться в бюджет. Ситуацию могла бы исправить НАСТОЯЩАЯ (это ключевое слово) страховая медицина. Страховая фирма имеет мотив лечить людей наилучшим образом (иначе те второй раз заболеют или осложнение схватят — придется снова платить), заинтересована в экономном расходовании средств (это ведь ее издержки) и имеет компетентных спецов, способных проконтролировать оптимальность лечения. — Какой может быть модель лекарственного страхования для России? — Это слишком широкий вопрос, конкретную программу в двух словах не опишешь, да ее и не разрабатывали пока толком. Но один момент очевиден: это должна быть система, охватывающая все население, так сказать "(обще)национальный проект" в прямом смысле слова. — Что вы могли бы сказать об эффективности (или преступности) фармрекламы в СМИ? И разве чрезмерный объем самолечения в России не одно из следствий такой рекламы? — Самолечение в супермасштабах — результат проблем в организации здравоохранения. Будет эффективнее медицина — снизится (до оптимума, не до нуля) и самолечение. Реклама у нас бывает свинской, абсолютно недопустимой, но прогресс в сравнении с 1990-ми годами просто огромен. Поэтому радикальные меры вряд ли нужны (не забудем, что реклама не только "заманивает", но и информирует), а вот эволюционно улучшать ситуацию надо. Записал: Владислав Дорофеев Источник: СУБСТАНЦИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ // Приложение к газете "Коммерсантъ" № 104/В (4404)	Пресс-релизы Новости Пресса о компании

Россия превратилась в своеобразную лекарственную колонию. Потребляемые препараты либо завозятся, либо изготавливаются из импортного сырья, субстанций, производимых в основном в Китае или Индии. Так ли это плохо в рамках глобального фармрынка?

Прорыв в Поднебесную

Золотой век отечественной фармакологии, в частности по производство субстанций, остался в СССР. Большинство заводов находилось на территории современной России. До 1992 года эти предприятия обеспечивали "первичным фармсырьем" не только советские республики, но и почти всю Восточную Европу. Выпуск готовых лекарственных средств в основном был сосредоточен на территориях стран Варшавского договора (ГДР, Венгрия, Чехословакия, Польша, Болгария) и социалистической Югославии (в первую очередь Словения и Сербия). После распада СССР экономические связи разрушились. Многие российские заводы по выпуску субстанций закрылись, а те, кто выжил, перепрофилировались на выпуск готовых лекарственных форм.

"Мы практически полностью потеряли производство собственных субстанций. В период с 1992 по 2008 год объем их производства сократился в 18 раз. В 1992 году в России производили 272 наименования субстанций объемом в 17,5 тыс. условных тонн, что не только обеспечивало потребности производства препаратов в разных сегментах от 70 до 100%, но и позволяло экспортировать в дружественные страны. В настоящее время российская фармпромышленность использует не более 8 тыс. тонн в год, из которых, по разным данным, лишь 1-2 тыс. тонн поставляют отечественные производители",— говорит редактор фармацевтического портала Pharm-MedExpert.ru Иван Данилов.

Случались и редкие прорывы. Так, в 2001 году группа "Фармавит" запустила в Ленинградской области завод "Фармсинтез" по производству высокотехнологичных лекарственных субстанций.

Крупнейшим производителем субстанций в России сегодня является "Полисинтез" (Белгород), производящий меглумин, метионин, цитрат и гидроцитрат натрия, аскорбиновую, аминокапроновую и гамма-аминомасляную кислоты. Еще один лидер — "Бион" (Обнинск, Калужская обл.) — выпускает субстанции анестетиков, антиоксидантов, пептидных кардиологических, гемостатических, офтальмологических лекарственных средств. Но им приходится несладко. "Практически все крупные российские фармпроизводители при желании смогли бы заняться производством и экспортом субстанций. Но одним это не нужно — им выгоднее закупать за рубежом, другие, как, например, "Верофарм" и "Фармстандарт", производят субстанции в основном для себя и внутреннего рынка",— говорит Эльдар Вагабов.

Эксперты считают, что внутренний массовый спрос можно вполне эффективно удовлетворять за счет импортных субстанций, но чтобы Россия не потеряла фармакологическую независимость, необходимо локализовать этап производства готовых лекарств на территории РФ. А чтобы обезопасить свои производства от бизнес-агрессии иностранных компаний на рынке субстанций, можно рассмотреть перспективу покупки какого-либо существующего мощного производственного актива в Индии или Китае.

Мифология стоимости

На российском фармрынке устойчиво живет миф о том, что многие талантливые ученые-биологи и химики, уехавшие несколько лет назад из России на Запад, готовы вернуться домой и помочь отечественной науке. В качестве примера приводятся громкие заявления некоторых известных ученых, которые периодически появляются в ведущих деловых российских газетах. В них звезды науки в открытых письмах президенту даже ставят условия своего возвращения. Но это в газетах. В жизни все гораздо хуже.

Известные в научных кругах академики, члены-корреспонденты РАН и РАМН в приватных беседах признаются, что банально боятся выезда своих перспективных аспирантов на международные конференции: многие уезжают не на конференцию, а навсегда. Крупные фармацевтические концерны ведут в России охоту за молодыми талантами. Транснациональным гигантам есть что им предложить, пока российская фармнаука лежит в руинах.

"Для ученого прежде всего важно наличие академической среды высокого уровня, а именно научных семинаров, возможности общаться с ведущими учеными (то есть наличие средств приглашать их для лекций и конференций),— пояснила научный исследователь Института биологической кибернетики (г. Тюбинген, ФРГ), кандидат биологических наук Оксана Ещенко.— Эпизодические выезды наших ученых на Запад (и часто на собственные средства), к сожалению, не выход". Ученых сейчас интересуют в первую очередь зарплата, позволяющая жить без необходимости подработки, современные лаборатории, дающие возможность заниматься экспериментальной наукой, и интересные проекты.

Как правило, российские производители лекарств не инвестируют в инновационные разработки, поскольку у них на это нет средств. Сегодня средняя цена разработки одного нового препарата составляет $800 млн, и, по прогнозам, эта сумма в скором будущем перевалит за $1 млрд. Удовольствие создать оригинальный препарат стоит недешево. Сейчас в России начинают появляться проекты (правда, пока только на бумаге), которые свидетельствуют об интересе отраслевых инвесторов к лекарственным субстанциям. Причем интерес сосредоточен на выпуске инновационных или квазиинновационных компонентов.

Например, компания "Диод" является монополистом по производству качественного дигидрокверцетина (природный биофлавоноид, содержится в смоле сибирской лиственницы, снижает вязкость крови, способствует повышению прочности и эластичности сосудов и капилляров, нормализует проницаемость сосудистой стенки) не только на отечественном рынке, но и в мире. Заключенные компанией контракты позволяют полагать, что "Диод" будет наращивать производство и отгрузку этой субстанции. "Если российский рынок лекарств на три четверти контролируется западными компаниями, то на рынке БАД ситуация обратная. Не случайно именно в этом сегменте продукция российских производителей весьма конкурентоспособна и востребована",— отметил аналитик ИК "Финам" Эльдар Вагабов.

И в этом смысле российским компаниям можно развивать узко- или очень узкоспециализированную фармацевтику, например "сиротские" препараты — для лечения редких болезней. И выходить с этим предложением на мировой рынок. В различных препаратах стоимость субстанции может составлять 10-50% стоимости самого медикамента. По мнению опрошенных аналитиков, в ближайшее время на рынке субстанций будут преобладать две тенденции: их себестоимость будет падать, а качество — улучшаться. Стандарты будут расти благодаря научным разработкам, применению нанотехнологий и воздействию на вещество на молекулярном уровне.

Своя ниша

"Индия и Китай на протяжении последних лет проводят дальновидную политику по переносу на свою территорию иностранных производств. Результат налицо: эти страны стали основными мировыми площадками для производства лекарственных субстанций. Россияне достаточно настороженно относятся к китайской фармпродукции. Конечно, есть устойчивый стереотип, что все китайское — плохое. Это давно не так, но для того чтобы уничтожить эту негативную ассоциативную связь и завоевать доверие российского потребителя, китайцам придется основательно вложиться в рекламу и маркетинг. Но преодолеть зависимость от импортных препаратов и в первую очередь субстанций в настоящее время невозможно",— указывает гендиректор Национальной дистрибуторской компании Настасья Иванова.

"Конкурировать с Индией или Китаем бессмысленно. Эти страны сумели занять свою нишу. Второй билет на этот рынок для России будет стоить очень дорого",— считает руководитель департамента маркетинговых исследований ЦМИ "Фармэксперт" Давид Мелик-Гусейнов. По его мнению, и не нужно пытаться этот второй билет заполучить.

Нечеткие стандарты экологической безопасности позволяют штамповать в Индии и Китае фабрики по выпуску лекарственных субстанций. Потому фармпроизводство в этих странах считается грязным. Однако там есть и современные заводы, соответствующие международному стандарту качества GMP. То есть не стоит считать, что все субстанции китайского и индийского производства плохого качества.

Как пояснила эксперт, "в этих странах действительно существуют крупные несертифицированные производства, поэтому качество некоторых субстанций вызывает определенные сомнения. Это важная проблема, поскольку качество импортных субстанций в России не исследуется должным образом. Когда Росздравнадзор выдает лицензии иностранным компаниям, ведомство проверяет документы на соответствие, но не проверяет производственные площадки".

Формальная стратегия

Справедливости ради надо сказать, что российское правительство пытается найти достойный ответ китайской экспансии лекарственных субстанций. На государственном уровне создана "Федеральная стратегия развития фармацевтической промышленности до 2020 года" ("Фарма-2020"), в которой одним из приоритетных направлений развития для отечественных фармкомпаний должна стать разработка и производство оригинальных препаратов. Планируется добиться к 2020 году того, чтобы продукция отечественных фармкомпаний на 80% состояла из инноваций и заняла большую часть внутреннего рынка. Речь идет о создании до 2020 года около 200 новых отечественных лекарственных препаратов.

Первоочередной тактической задачей стратегии является также импортозамещение, что в течение ближайших пяти-семи лет должно позволить перераспределить рыночные доли между отечественными и зарубежными производителями и даже выровнять их.

При этом, по мнению авторов "Фармы-2020", поставленные задачи вполне выполнимы, если объемы инвестиций в отрасль достигнут $200 млн в год, причем основную часть этих расходов должно будет взять на себя государство. Есть в стратегии и дополнительные меры, которые могли бы стимулировать приток в отрасль инвестиций. В частности, предлагается сформировать список препаратов, полный цикл производства которых будет налажен на территории нашей страны, утвердить механизм гарантированных закупок ряда препаратов в рамках тендеров, предусматривается возможность введения протекционистских мер для защиты отечественных производителей.

Доктор экономических наук, профессор кафедры микроэкономики Финансовой академии АНДРЕЙ ЮДАНОВ не видит ничего дурного в том, что отечественная фармацевтика специализируется на выпуске готовых лекарственных форм.

— Не кажется ли вам, что Россия превратилась в такую лекарственную колонию, в которой выпускаются только готовые лекарственные формы, а субстанции закупаются, исследования практически не проводятся?

— Концентрация на выпуске готовых форм — это нормальная специализация развитой страны, субстанции для всего мира делают в Китае и Индии. Другой вопрос, какие ГЛС (по качеству, новизне и т. п.) производить.

Мировая индустрия столкнулась с кризисом новых разработок, традиционные методы создания новых лекарств становятся все более затратными и малоэффективными. Но есть и признаки грядущей революции (нанотехнологической и генно-инженерной) — вопрос в том, когда она вырастет в силу, способную заменить традиционные лекарства, а не дополнить их в отдельных точках, как сейчас. Нашим фирмам (они малы и финансово слабы) без массированной господдержки на передний край новых разработок вырваться невозможно. Следовательно, на повестке дня стоит пока вопрос освоения узких ниш, эффективного копирования производства генериков.

— Россия — страна генериков. Плохо ли это?

— Это нормально, если говорить о производстве. И это плохо, если речь идет о потреблении, так как означает, что наша медицина медленно осваивает новейшие эффективные препараты.

— Как бы вы могли прокомментировать высказывание некоторых экспертов о том, что $1 инвестиций в лекарства дает $6 в ВВП? В нем ничего не ясно. Куда инвестировать этот $1, кто его должен инвестировать, откуда, собственно, взялись именно $6, да и вообще как можно просчитать что-либо достоверно?

— Я не любитель таких хлестких фраз. Здесь все гадательно, а цифры скорее создают иллюзию точности, чем ее реально вносят. В принципе страна выигрывает от инвестиций в фармацевтическое производство, поскольку эта отрасль дает большую добавленную стоимость, а кроме того, подтягивает химию, медицину и создает потенциал экспорта. Страна также выигрывает от роста затрат на медикаментозное обеспечение населения, хотя здесь скорее выигрыш в продолжительности жизни, чем напрямую рост ВВП. Но то, что пропорция именно 1:6... Это больше отдает рекламой или политпиаром, пусть и с благими намерениями — мол, вкладывайтесь в здоровье нации, это выгодно, чем наукой.

— Как вы относитесь к такому мнению, что средства в медицину российское государство вкладывает неправильно, идут деньги не туда, поэтому рынок лекарств растет, а продолжительность жизни — нет, и это, соответственно, означает, что русская медицина бьет мимо цели?

— Русская медицинская научная школа — одна из сильнейших в мире. Советская система здравоохранения не раз официально признавалась лучшей. А вот то, что "русская медицина бьет мимо", к сожалению, трудно оспорить (хотя справедливости ради надо отметить, что продолжительность жизни все-таки начала расти). Проблема, как она видится экономисту, состоит в том, что у нас на рынке нет игрока, который сочетал бы мотивированность с компетентностью. Пациент мотивирован, но некомпетентен. В итоге он лечится не тем, не идет к врачу вовремя и т. п. Врач компетентен, но не мотивирован "полностью выкладываться", так как слишком загружен, никак не поощряется за успехи и т. п. Наконец, финансирующие органы озабочены прежде всего тем, чтобы уложиться в бюджет. Ситуацию могла бы исправить НАСТОЯЩАЯ (это ключевое слово) страховая медицина. Страховая фирма имеет мотив лечить людей наилучшим образом (иначе те второй раз заболеют или осложнение схватят — придется снова платить), заинтересована в экономном расходовании средств (это ведь ее издержки) и имеет компетентных спецов, способных проконтролировать оптимальность лечения.

— Какой может быть модель лекарственного страхования для России?

— Это слишком широкий вопрос, конкретную программу в двух словах не опишешь, да ее и не разрабатывали пока толком. Но один момент очевиден: это должна быть система, охватывающая все население, так сказать "(обще)национальный проект" в прямом смысле слова.

— Что вы могли бы сказать об эффективности (или преступности) фармрекламы в СМИ? И разве чрезмерный объем самолечения в России не одно из следствий такой рекламы?

— Самолечение в супермасштабах — результат проблем в организации здравоохранения. Будет эффективнее медицина — снизится (до оптимума, не до нуля) и самолечение. Реклама у нас бывает свинской, абсолютно недопустимой, но прогресс в сравнении с 1990-ми годами просто огромен. Поэтому радикальные меры вряд ли нужны (не забудем, что реклама не только "заманивает", но и информирует), а вот эволюционно улучшать ситуацию надо.

Записал: Владислав Дорофеев
Источник: СУБСТАНЦИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ // Приложение к газете "Коммерсантъ" № 104/В (4404)